Статья Владимира Сергийчука «Паралич исторической памяти: почему Бундестаг не признал Голодомор геноцидом украинского народа»

Чего не услышал Бундестаг

Согласно законодательству Германии, важные вопросы выносятся на рассмотрение Бундестага, если они наберут 50 тысяч голосов граждан в поддержку. Благодаря усилиям местной украинской общины инициированная в декабре 2018 петиция о признании Голодомора 1932–1933 годов геноцидом украинского народа собрала более 73 тысяч подписей. Однако государственный секретарь Министерства иностранных дел Германии Михаэль Рот заявил, что его страна не будет принимать подобный акт ввиду того, что эта трагедия произошла до принятия соответствующей Конвенции ООН в 1948 году…

При этом важный государственный чиновник как-то не вспомнил о том, что его страна 17 марта 1982 года признала актом геноцида уничтожение цыган в годы Второй мировой войны, 16 августа 2004 года — африканских племен гереро и намо (готтентотов) в 1904–1907 гг., 23 апреля 2015 года — армян, а 2 июня 2016 года — ассирийцев во время Первой мировой. Естественно, речь уже не идет о том, что Германия не просто признала геноцид евреев в годы Второй мировой, но и до сих пор искупает свою вину перед ними.

Впрочем, как свидетельствует стенограмма заседания петиционного комитета, господину Роту без особых усилий удалось провести свою линию, поскольку в дебатах никто не смог четко указать на признаки геноцида в умышленных действиях тогдашней большевистской власти на уничтожение украинства во время Голодомора 1932–1933 годов, а в правовом поле обходиться общими фразами о любых преступлениях, в том числе и сталинизма, не принято.

Вместо эмоциональных призывов депутатам Бундестага лучше было бы зачитать тогдашнее письмо жительницы колонии Альтенау Эмилии Фреер к жене немецкого консула, в котором высказывалось пожелание «афишировать как нас, бедных немцев, давят. Мы должны с голода умереть. У нас в прошлом году был очень хороший урожай. Но если бы они дали нам то, что мы заработали, но они этого не дают с целью, чтоб мы умерли. Дорогая жена консула, представьте себе, целый ч не видим ни мяса, ни жиров. Мы так уже живем давно, всего время существования советской власти, и к этому нас еще давят налогами и мясосдачей государству».

К сожалению, на упомянутом заседании не было историка или юриста, который на конкретных фактах таких сознательных действий большевистской власти убедил бы депутатов Бундестага о необходимости поддержать петицию, ибо то, что сделали с голодными в Украине, забирая у них по личным указаниям Сталина все съедобное за якобы саботаж непосильных хлебозаготовок, как раз и подпадает под признаки геноцида, грозит уничтожению нации или ее части, которой для украинства является крестьянство.

К немецким депутатам необходимо было донести информацию о том, как в Украине голодных немцев-колонистов, которые получали материальную помощь с их исторической Родины, советские органы госбезопасности заставляли не только перечислять эти средства в фонд Международной организации пролетариата, но и писать протесты к Гитлеру: мол , мы — сытые, в ваших подачках не нуждаемся.

В упомянутом письме Эмилии Фреер, в частности, отмечалось: «Я со всей желательностью хочу информировать, как мы, бедные немцы, остро нуждающиеся люди, а не имеем права принять материальную поддержку из-за границы. Наоборот, мы от этого совершенно Должны отказаться. Если кто-либо что-нибудь примет и НЕ пошлет обратно, подлежит штрафу или аресту. Эта красная сволочь берет для себя это и укрепляется этим. Потом я хочу вас об этом информировать, о чем вы по-видимому уже знаете. Я хочу, чтоб вы мое обращение послали за границу и Опубликовал в «Рундшау», указал, что к нам не разрешается перевести ни одного пфенинга. Если мы, умирающие, а не имеем права принять эту поддержку, тогда и этой красной сволочи не следует ее получать, потому что они на этом укрепляются».

«Нам хлеба не нужно…»

Не сомневаюсь, что произвела бы впечатление на присутствующих информация из докладной председателя ГПУ УССР В. Балицкого от 22 мая 1934 года, в которой сообщалось, что

«1. Проведены аресты активных организаторов «гитлеровской помощи» и фашистской агентуры. Арестовано пока 85 человек, преимущественно пасторов, сектантскими проповедников, кистеров, лиц из церковного актива, кулаков и т. Д. Намечено к аресту еще около 60 человек. 2. Через агентуру организована разложенческая работа среди колхозников и единоличников, направленная на отказ от «гитлеровской помощи». 3. Периодически информируются областные партийные организации для принятия соответствующих мер».

Действительно, кто не подчинялся этому принудительно, то, как, например, житель села Гринталь Старокоранського района Донецкой области Василий Неб, был приговорен к семи годам лишения свободы. А житель Романовки Дзержинского района той же Донецкой области Иван Классен за то, что в «1931–1933 гг. просил о помощи и получал деньги из немецкого комитета помощи и Америки» и неоднократно высказывался колхозников, мол, «зачем сдавать хлеб государству, когда мы сами голодаем», по постановлению тройки УНКВД Донецкой области был расстрелян 3 марта 1938 года.

Поэтому аккумулированы вот таким образом советскими карательными органами по подсказке ближайшего соратника Сталина Лазаря Кагановича дойчмарки (сам Гитлер сдал тысячу их с собственных сбережений) сразу же будут использоваться СССР на подрывную деятельность против той же Германии. А голодные немцы, прежде всего дети, тем временем умирали. Думаю, многим нынешним немецким депутатам было бы интересно узнать, почему с 1 сентября 1933 года в национальных немецких школах тогдашней Киевской количество начальных классов сократилась на двенадцать.

Этого, как говорят, украинским большевикам показалось мало, поэтому секретари ЦК КП (б) У Павел Постышев и Панас Любченко 3 июня 1934 отправляют специальную депешу на имя Сталина, которой просят «принятия дополнительных мер со стороны ЦК ВКП (б), а именно:

1. Принять меры если не к прекращению, то к решительному ограничению явно Провокационное посылки переводов, носящих характер открытой политической фашистской кампании.

2. Путем вмешательства Наркоминдела запретить всякого рода выезды представителей консульства в деревни для раздачи помощи и ведения провокационной работы. Выехавших после предупреждения представителей консульства арестовать за контрреволюционную работу.

3. Принять меры по линии Торгсина к прекращению приема фашистских переводов помощи для реализации своими отделениями».

Разве это не сознательные умышленные действия власти на лишение голодных людей продуктов питания, тем более предоставленных в качестве гуманитарной помощи?

К счастью, немецкое государство имело тогда в Украине таких своих представителей, таких как генеральный консул в Харькове Карл Вальтер, консулы в Киеве Андор Генке и Одессе — Фридрих Рот. Они уже в начале 1932 года сообщали в Берлин об «ужасном положении» в украинских селах, где «люди пухнут с голода». Так, Генеральный консул Германии в Харькове Вальтер писал в Берлин 16 июня 1933 года, что «катастрофа голода постигла всю Украину… По показаниям одного немецкого колониста в Екатерино-Хопровском колхозе из 160 семей умерло примерно 130. В с. Степановка, где жило 80 семей, умерло 220 человек ».

Поэтому эти дипломаты ставили вопрос об оказании помощи обездоленным немцам Украины, пересылая своему МИДу письма от голодных соотечественников, и, рискуя собой, таки доставляли полученные из Германии переводы голодным. А их усилия по распространению правды о Голодоморе мощно поддерживала украинская община Германии, а также известные общественные деятели Европы. В частности, занял принципиальную позицию по этому вопросу Генеральный секретарь Европейской комиссии национальностей Амменде, который не только поднял его в своем вступительном слове на IX Форуме этой организации в октябре 1933 года в Берне, но и вне повестки дня предоставил слово делегату от украинцев Милене Рудницкой. Ее выступление об ужасах голода в Украине было, существенным дополнением к тайным донесениям упомянутых дипломатов, призвав правительство Германии и всех людей доброй воли спасать украинское село.

Надо отметить, что Гитлер распорядился: украинцам, полякам, шведам, грекам, болгарам, если таковые обнаружатся в немецких колониях, следует также оказывать помощь — чтобы те не прибегали к воровству продуктов, которое присуще голодным людям.

Казахи избежали судьбы украинцев

Обидно, но никто на заседании петиционного комитета не мог объяснить, чем отличается Голодомор в Украине от казахстанского. А это очень важный момент, который помог бы немецким депутатам осознать цинизм преступления Кремля: забрав у казахов скот, им не запретили перебираться в окружающие регионы Российской Федерации, Узбекистана, Кыргызстана, где они могли устроиться на работу и таким образом спастись от голодной смерти.

А вот голодных украинцев выгоняли с территории соседних России и Беларуси уже с лета 1932 года, чтобы они «своим нытьем», по выражению Сталина, не растлевали местные колхозы. В первую очередь доставалось голодным украинским детям, которых милиция вылавливала на железнодорожных станциях и принудительно отправляла в УССР, объясняя причину этой акции якобы незнанием ими русского языка. А 22 января 1933 года, когда из крестьянских амбаров власть забрала все плодовое, включая скрытые в детских колыбелях горсти пшена, Сталин и Молотов подписали директиву ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР о запрете выезда из УССР и Кубани (где насчитывалось три четверти украинцев).

Было запрещено продавать билеты в Россию и Беларусь, и тысячи истощенных ходоков за хлебом умирали прямо на железнодорожных станциях неподалеку от своих домов, их изымали крюками к большим вырытых ям вблизи и присыпали землей без всякой регистрации. Не думаю, что немецкие депутаты не увидели в этом признаки геноцида, однако им никто об этом не рассказал.

Не было донесено до членов Бундестага и то, как Москва под предлогом невыполнения планов хлебозаготовок 14 декабря 1932 года принимает постановление о прекращении украинизации на Северном Кавказе, запрещая таким образом выход газет, радиопередач, делопроизводство и обучение на родном для более 3 миллионов коренных жителей этого края языке. А на следующий день подобное решение касалось Слобожанщины, Поволжья, Казахстана, Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока, поэтому почти 7 миллионов украинцев только Российской Федерации лишались своих естественных прав и были обречены на повальную русификацию, которая вскоре началась.

На это было направлено и переселение в вымершие деревни нынешних Луганской, Донецкой, Харьковской, Сумской, Днепропетровской, Запорожской, Херсонской, Николаевской, Одесской и Кировоградской областей сотен тысяч переселенцев из российской глубинки и Беларуси, для которых находились продовольственные ресурсы, печатались районные газеты на родном для них языке, а для их детей открывались русские классы.

Эти материалы должны были подготовить члены Немецко-украинской комиссии историков (о ней «Украина молодая» писала 21 октября 2020. — Ред.), которую специально создавали для изучения и распространения в обеих странах информации о сложных и трагических страницах нашей общей истории. Однако она фактически устранилась от выполнения своих обязанностей, о чем официально заявлял посол Украины в Германии Андрей Мельник. И тут вопрос в другом — кто делегировал в ее состав историков, которые не только никогда не занимались исследованиями этой трагедии украинской нации, к которой тогда принадлежали и 400 тысяч немцев-колонистов, но и вообще не признают Голодомор 1932–1933 годов геноцидом.

Да, если Германия располагала информацией о Голодоморе в Украине и пыталась помочь, организовывая посильную помощь своим соотечественникам и их изможденным соседям, несмотря на предостережения своего посла в СССР Дирксена, который 18 апреля 1933 года предлагал своему правительству прекратить пропаганду вспомогательный акции «Братья в беде», потому что это, мол, «может повредить немцам в УССР».

Тогда Германия прислушивалась к своему консулуа в Одессе Фридриху Роту, теперь же слышит государственного секретаря МИД Михаэля Рота, который сообщает, что федеральное правительство не считает «целесообразным» давать международно-правовую оценку Голодомору как факту геноцида.

Где и что угрожает сегодня немцам?

Или, может быть, паралич исторической памяти изменил восприятие реалий немецкими дипломатами за эти годы, и именно поэтому они стали слишком осторожными?

Владимир СЕРГИЙЧУК,
доктор исторических наук, профессор

Опубликовано в газете «Украина Молодая».