Их спас голова колхоза: история Татьяны Кротовой
Эту удивительную историю о человечности представителя власти, который спас от смерти целое село, сотрудники Музея Голодомора вместе с ОО «Ukrainer» записали в поселке Александровка Кировоградской области. Экспедиция состоялась в рамках проекта «Голодомор: мозаика истории» при поддержке Украинского культурного фонда.
В свои неполные пять лет Татьяна Ивановна Кротова познала все ужасы Голодомора. Она собственными глазами видела раскулачивания односельчан, питалась незмелчёнными зернами пшеницы, боясь, что ее разоблачат. Ее родители переселялись с места на место, везде работая в местных колхозах, чтобы хоть как-то прокормить пятерых детей. Во взрослом возрасте Татьяна продолжала узнавать из рассказов соседей ужасную правду о событиях из своего детства, которые вошли в историю Украины как Голодомор 1932–1933 годов.
Фото. Сотрудники Музея Голодомора вместе с участниками ОО «Ukrainer» записывают показания Татьяны Кротовой в ее дворе в пгт Александровка. Автор фото Валентин Кузан.
Голодомор на Поднепровье. Хутор Шевченко
Татьяна Ивановна Кротова родилась 30 октября 1928 года на хуторе Шевченко (теперь село Майское) неподалеку Кропивницкого (бывший Кировоград, атогда — Зиновьевск). Она была пятым ребенком в семье Ивана и Аграфины Зайцевых. Землю на хуторе семья получила в 1924 году от советской власти. Тогда же они и переехали сюда из села Ривне, начав строительство собственного дома. Оба родителя работали в колхозе.
Татьяна вспоминает, что урожай 1932 года был ненамного меньше, чем предыдущий. Зерно собрали с полей и по распоряжению колхозного руководства свезли в свободный дом. Его не отправили ни в город, ни на экспорт. Оно просто осталось там лежать и перегнивать.
По воспоминаниям Татьяны, в ее селе от голода не умер никто. Отчасти благодаря председателю местного колхоза — Никифору Романенко.
— Он каждый вечер кладовщику давал список, в зависимости от семьи, сколько тому и тому нужно выдать пшеницы [с конфискованной]. И на второй день — другому. Если бы это дошло до власти, то его бы расстреляли, конечно.
Люди боялись толочь это зерно в ступе, потому что кто-то мог услышать, хоть и знали, что в селе не было предателей, которые могли бы донести. Однако боясь внезапной проверки или даже того, что мимо дома мог пройти кто-то чужой и услышать, как мелют зерно, крестьяне не рисковали этого делать.
Иногда местные отправлялись на поиски пищи в соседние села. Ходили за 10, а то и за 20 километров, чтобы обменять вещи бытового потребления на то съедобное.
Благодаря лояльности колхозного руководства семье Зайцевых удалось сохранить корову, поэтому дома было молоко. Пшеницу варили в котелке целой.
— Вот сейчас, как передо мной, ведерный котелок, который мама вытягивает из печи. А пшеница разваренная такая, розпухлая. Это же не было, как теперь, каждому отдельная тарелка, а глиняные большие миски были. Насыпает мама пшеницу в миску, наливает молока — и это у нас компания.
Целые зерна долго перевариваются, поэтому, чтобы никто не заметил остатков пшеницы в отходах, справлять естественные потребности ходили за чулан. Там непереваренные зерна позже собирали куры — благодаря этому они продолжали нестись.
Фото. Татьяна Кротова. Автор фотографии Валентин Кузан.
Переезд в село Громуха
В 1935 году семья Зайцевых переехала к отцовской семье в село Громуха вблизи Ривного. Семья поселилась в доме, предыдущих владельцев которой выселили, назвав кулаками.
Соседи рассказывали Татьяне, что в Громухе голод был сильнее, чем на хуторе. Люди питались в основном корнями лопухов, а в поисках мяса отправлялись на местный скотомогильник и ели остатки дохлых лошадей. Собранные ранее зерно отсюда также никуда не вывозили. Как и на родном хуторе Татьяны, здесь его ссыпали в кучу в одном из «кулацких» домов. Дом одновременно использовали и для других хозяйственных нужд: там держали коров и кур, отходы которых смешивались с зерном, образуя кучи перегноя.
Между тем жители Громухи массово погибали, потому что у них не было чего есть. Так умерла дочь Татьяниной тети Мелании Шинкевич. В их семье это была единственная смерть. Однако часто люди вымирали целыми семьями. Умерли, в частности, родители соседки Зайцевых Марии Чабанки. Вымерла вся семья знакомого семьи — Фомы Цыбули. В поисках работы он отправился в Запорожье, и уже вернувшись, узнал, что его жена и трое детей погибли от голода. У соседа через дорогу Илариона Ленецкого от голода умерли родители. Не стало матери и отца в двух ребят — Ивана и Саши Кинш, которым потом всячески помогали родители Татьяны.
По распоряжению председателя колхоза Семена Кривожихи, умерших в Громухе хоронили на местном кладбище. Иногда туда свозили еще живых людей.
— Председатель колхоза загнал больше половины села на тот свет. Гарба (виз для хозяйственных нужд. — ред.), черные волы и наряд — два мужика сильных — каждый день объезжают село, каждый дом. Не только уже мертвых, а еще живых — ну уж он не жилец на белом свете — говорят, вывозили на кладбище. Никакой ямы, в кучу сбрасывали, только в 1935 году выкопали яму, и граблями кости свернули в ту могилу..
Когда председатель умер, односельчане не захотели хоронить его как следует.
— Когда он умер, яму выкопали трактористы. В колхозе гроб сделали, а на кладбище даже не машиной завезли, а трактором с прицепом. Не захотели ребята везти его через село, а повезли где-то километров через пять по лесополосе. Сделали большой круг и, заехав на кладбище, подняли прицеп — гроб с него и полетел. Никто не смотрел, как он там упал —вниз, ровно, или в сторону — просто присыпали. Вот так его похоронили односельчане за то «добро», которое он делал людям.
В Громухе рейды в поисках пищи происходили даже в 1935 году. Местные активисты продолжали отбирать у крестьян любую пищу, устраивая проверки по домам, чего, по словам Татьяны, никогда не случалось на хуторе Шевченко. Хотя их семью и не трогали как новоприбывших, она хорошо помнит историю, которую услышала от своего соседа Николая Громко. Их дворы были рядом через реку.
— Он тоже, как и я, с 1928-го года. Рассказывал, что у них было пятеро детей, бабушка, отец и мать. Баба и мать хорошие мастерицы были: ткали полотно, ткани. Ну и это же уже в Голодомор отец там или одеяло, или скатерть, или кусок полотна берет и идет по селам менять. Ну, выменял свеклы сахарной, уже ж помыли ее и не чистили, чтобы лишнее же не выбрасывать, помыли — и в печь. Вот приходят активисты, ну без головы, проверить, что есть, все же выгребли до грамма. А слышат, что свекла пахнет из печи. Говорит [сосед Николай. — ред.]: «Открывают заслонку, извлекают тот котелок, ставят на стол (четверо или пятеро их зашло), стали кружком, съели, — говорит, — до последнего кусочка. Нам, детям, и по кусочку не оставили.
Детьми, которые в Голодомор или после него стали сиротами, занимался колхозный патронат (учреждение вроде детского дома. — ред.). Он действовал в Громухе, туда свозили детей из всех окрестных сел. Попав сюда, они имели по крайней мере какой-то шанс на выживание.
— Это как выглядело — бабка сама жила. Она этих детей ухаживала, готовила им и получала на них паек. Его каждый день выдавали с колхозной кладовой. И так эти дети здесь находились до совершеннолетия. Затем ребята в армию пошли, а девушки замуж вышли. Здесь или по соседним селам, или в райцентре — все на этих территориях остались. На родину свою никто не возвращался, потому что там, очевидно, никого из родни не осталось и никто их не искал.
В пустые дома, которые оставались после умерших, пытались заселить переселенцев из России. Так в Громухе появились 4-5 семей из Муромского района Владимирской области России. Новые жители привезли с собой из дома много продуктов: картофель, горох, груши. Однако никто из них не прижился на новом месте — хоть земли и были плодородные, здесь нужно было каторжно работать. Лишь одна россиянка вышла замуж за местного и осталась жить в деревне до самой смерти.
Воспоминания мужа Татьяны
В 1945 году, когда в Украине на отдельных территориях еще продолжались бои Второй мировой войны, Татьяна Кротова стала студенткой училища в Кропивницком (в то время Кировоград). Тогда в Громухе люди дальше голодали, хотя в послевоенные годы смертельных случаев не было. Девушка получала стипендию (33 рубля, которых хватало только на жилье), а главное — 500 г хлеба в день, которые позволяли выжить.
В 1948 году Татьяна окончила училище и по плановому распределению начала работать воспитательницей в детском доме в поселке Тарутино на Бессарабии. В Тарутинском районе детдомов было два — много детей остались сиротами после Голодомора 1932–1933 годов и массового искусственного голода 1946–1947 годов.
Там она вышла замуж, а с 1950 года работала учительницей в местной средней школе. В этом же году у супругов родился сын.
Фото. Татяяна Зайцевая и Иван Кротов в день свадьбы (30 октября 1948 года). г. Тарутино. Фото з семейного архиву семьи Кротовых.
Муж Татьяны, Иван Кротов, хорошо запомнил голодные годы и делился детскими воспоминаниями с женой. Он родился в селе Гродовском Мостовского района на Причерноморье. Происходил из потомков крепостных переселенцев из Орловской губернии, которые заселили эти земли еще во времена Российской империи. Отец Ивана умер от голода в 1932 году, а через год не стало и матери. Кроме 9-летнего Ивана, сиротами остались его 11-летний брат и 5-летняя сестра.
— У них в колхозе детям выдавали паек — какая-то затирка, вода и одна-две горсти муки. За ним еще при жизни матери ходил старший брат. Мать же не ела и скончалась на лежанке. Они все трое спали на печи и еще несколько дней переходили через мертвую мать, думая, что она спит. Ели также конину, хоть слабые желудки ее не переваривали. Вспоминал, что кто-то мог идти и опорожниться куском конины, а другой шел и подбирал. Прополоскал в реке — и ест. И кладбище было за селом, огороженное забором из ракушечника — село было у моря. Подъезжали гарбой к той стене, перебрасывали через нее умерших и ехали дальше. Так было на родине моего мужа.
Позже всех троих детей забрали в патронат в Одессе. После седьмого класса Иван поступил в ремесленное училище, однако вскоре началась Вторая мировая война. Во время эвакуации вместе с братом он попал аж на Урал, а затем в Казахстан. С наступлением совершеннолетия ушел на фронт, а после окончания боевых действий вернулся в Украину. Тогда же он встретился с Татьяной в Бессарабии. Там они соединили свои судьбы, начав вместе новую жизнь.