НЕДОСТАТКИ И ВРЕДНОСТЬ МОНОГРАФИИ «КРАСНЫЙ ГОЛОД» Эппелбаум? РОМАН СЕРБИН

Обе монографии, «Жатва скорби» Роберта Конквеста и «Красный голод» Эппелбаум является результатом инициативы Гарвардского Центра Украинских Студий, который появился из желания украинской диаспоры создать центр для информирования мира о Украине в научный способ. Гарвардский центр заинтересовал темой сталинских преступлений тридцатых годов против украинцев  двух известных экспертов Восточной Европы, но не специалистов украинской истории и не украинского происхождения. В помощь Конквесту было нанято как исследователя и консультанта молодого американского историка Джеймса Мейса, докторанта проф. Романа Шпорлюка и знатока национальной проблемы в Советской Украине. Относительно монографии Эппелбаум, то, по словам проф. Станислава Кульчицкого, на нее «работали две мощные команды, сосредоточены вокруг Института истории Украины в Киеве и Украинского научного института в Гарварде». [1] Я согласен с киевским коллегой о пользе сравнительного анализа двух работ, но не согласен с его выводами о достижениях монографии Эппелбаум.

Каждая монография была обусловлена ​​вызовом своего времени и условиями труда: идентификация и научное решение главного вопроса связанного со сталинскими преступлениями тех лет; качество документов западных и советских источников и доступ к ним; использование всех возможностей для научной работы в существующей политической атмосфере и академических условиях.

В начале 80-х годов Советская власть категорически отрицали обвинения об искусственном Большом Голоде в Украине. Ее поддерживали на Западе коммунисты, а научный мир к этому вопросу относился или скептически, или безразлично. Тогда центральной задачей было получить как можно больше знаний о самом голоде, исследовать его природу и причины. Хотя советские архивы тогда были закрыты для западных ученых, было достаточно информации в западных дипломатических и других архивах, в воспоминаниях западных посетителей Советского Союза и в мемуаристике и другой литературе украинских беженцев, чтобы позволить Конквесту, с помощью Мейса, дать недвусмысленный ответ. «Жатва скорби» документировано доказала, что такое преступление состоялось, что он не был вызван естественными нищетой, и это была умышленная политика режима, за которую несет ответственность Сталин и Компартия. Теме геноцида украинцев Конквест посвятил не целую страницу хотя в книге достаточно доказательного материала, чтобы и этот вопрос решить. Думаю, что главной причиной оставления тогда этому вопросу открытым был факт, что ни Конквест ни Мейс не знали тезисов Рафаэла Лемкина, которые он изложил в своем эссе «Советский Геноцид в Украине» и в которых он юридически осмыслил геноцид украинцев.

За тридцать лет после публикации «Жатвы скорби» ситуация радикально изменилась. Крах Компартии и распад империи зла открыли засекречены советские архивы и дополнили историческое знание важными фактами и новыми взглядами. Россия медленно перестала отрицать историческую реальность голода. В Украине и на Западе украинский голод становился важным предметом оживленных дискуссий о преступлениях сталинизма. Со временем, исследования Конквеста требовало обновления, а вопрос геноцида вытеснял вопрос голода, как главного вызова времени, особенно потому, что Россия еще дальше отвергала такую ​​квалификацию сталинского преступления против украинцев.

Для изучения и решения вопроса геноцида украинцев вспомогательными стали тезисы Лемкина, высказанные в вышеупомянутом эссе, которые он осмыслил еще в 1953 году, но которые только с 2008 года вошли в научный оборот. Автор термина и понятия геноцида не только признавал сталинские преступления «геноцидом украинской нации», он и оформил первоначальное осмысление природы и механизма этого преступления в четыре острия  нападение на украинскую нацию. Отвергая ограниченное понимание геноцида украинцев, как только «голода крестьян», Лемкин пояснил, что геноцидный намерении уничтожения (не убийство, а уничтожение) украинской нации режим выполнял с помощью самого убийства только части украинцев: голодом (крестьян), пулями (интеллигенции, священничества т.д. ) и другими способами. Остальных украинцев  власти старались превратить для «постепенного поглощения новой советской нацией». Уже в половине 20-го века, отец Конвенции о Геноцид отвергал редукционное понятие геноцида украинцев, то есть: «попытку охарактеризовать это грубое проявление советских зверств как экономическую политику, связанную с коллективизацией пшеничных полей, а следовательно с необходимостью ликвидации кулаков — независимых фермеров.» [2]

Главные недостатки монографии Эппелбаум заключаются в неправильном понимании дефиниции геноцида в Конвенции 1948 г.., Мыльным применение критериев Конвенции к осмыслению геноцида Украинской Рафаэль Лемкиным, и неадекватное использование большого багажа новых документов для анализа и объяснения геноцида украинцев. С тех причин, новая работа не отвечает на вызов времени, а в отношении  предыдущего обобщающего труда «Жатва скорби» Роберта Конквеста является шагом назад в историографии, посвященной Голодомору, не в смысле «морения крестьян», а в смысле геноцида украинского. Перевод неисправленого заранее неадекватного труда Red Famine на  украинский язык и ее распространения среди украинской читающей публики, на мой взгляд, является вредным: под авторитетным именем западного ученого-публициста предлагается мыльное понимание и спутанные объяснения Голодомора как только голода крестьян, и фактически отвергается понятие Голодомора как геноцид :

«Конвенция принята в 1948 году. . . (N.B .: Следующая цитата из Конвенции ООН была добавлена в украинском переводе книги: «под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую»). В последующие годы понятие «геноцид» на практике стали толковать еще более узко, в частности как вроде Холокоста физическое уничтожение всей этнической группы.

Голодомор не отвечает такой интерпретации. Голод в Украине не был попыткой убийства всех украинцев; его также остановили летом 1933 года, задолго до того, как он мог уничтожить всю нацию. »[3]

Невероятно, как автор может добавлять (только в переводе!) цитату в кавычках с оригинального документа, в котором ключевые объяснения о геноциде — что геноцид включая физическое вбивания и не физическое уничтожение, что намерение может быть как полного так и частичного уничтожения — отрицают утверждения, которые автор пытается передать читателю: потому что голод не был попыткой убить всех украинцев, то Голодомор нельзя считать геноцидом, потому что он не отвечает «критерии» Конвенции (в переводе: «интерпретации»). Возникает вопрос, такая спутанная интерпретация геноцида украинцев  является полезным учебным материалом для учащейся и студенческой молодежи?

Роман Сербин

профессор истории

Монреаль, Канада

4 июня 2018

[1] http://incognita.day.kiev.ua/golodomor-1933-roku-ochima-enn-epplbom.html

[2] Рафаэль Лемкин: Советский геноцид в Украине. Статья 28 языках. Киев, 2009. Стр. 39. Мое подчеркивание — Р.С. На английском языке: «There has been an attempt to dismiss this highpoint of Soviet cruelty as an economic policy connected with the collectivization of the wheat-lands, and the elimination of the kulaks, the indipendent farmers, as therefore necessary». (Стр.33-34)

[3] Энн Эпплбаум. Красный Голод. Киев, 2018. Стр. 340.